Анархия для абитуриентов (Блэк, Боб)

Template:Отексте Что такое «анархизм»? Что такое «анархия»? Кто такие «анархисты»?

Анархизм — это идея о том, как лучше всего жить. Анархия — это образ жизни.

Анархизм — это идея о том, что власть, правитель­ство и государство не нужны и вредны. Анархия — это общество без правителей. Анархисты — это люди, которые верят в анархизм и хотят жить в анархии. Люди, которые верят в правительство (та­кие, как либералы, консерваторы, социалисты или фашисты) называются «этатистами». Может показаться, что анархизм — это чисто нега­тивная идея, что она только против чего-то. На са­мом деле у анархистов есть много позитивных идей безвластного общества. Но, в отличие от марксис­тов, либералов или консерваторов, они не навязы­вают какой-то конкретной схемы.

Разве анархисты не «бомбисты»?

Нет — по крайней мере, в сравнении с правитель­ством Соединенных Штатов, которое каждый день сбрасывает на Ирак больше бомб, чем все анархи­сты мира бросили за почти 150 лет своего суще­ствования как политического движения. Почему мы никогда не слышим о «президентах-бомбистах»? Разве так важно, доставляются ли бомбы горизон­тально, как в случае с анархистами, или вертикаль­но, как это делает армия Соединенных Штатов? Анархисты были активны много лет и во многих странах, как с авторитарными, так и с демократи­ческими правительствами. Иногда, особенно в ус­ловиях жестких репрессий, некоторые анархисты кидали бомбы. Но это было скорее исключение. Стереотип «анархиста-бомбиста» создан журнали­стами и политиками в конце XIX века, и до сих пор от него не могут и не хотят отказаться. Но уже тог­да такой образ был сильно преувеличен.

Существовало ли когда-нибудь анархическое обще­ство, которое работало?

Да, тысячи и тысячи таких сообществ. Первый мил­лион лет или около того люди были охотниками и собирателями и жили маленькими труппами рав­ных, без власти и иерархии. Это были наши пред­ки. Анархическое общество было успешно, иначе никто из нас не смог бы появиться на свет. Госу­дарству только несколько тысяч лет, и оно все еще не смогло победить последние анархические сооб­щества, такие как сан (бушмены) или пигмеи.

Но мы же не можем вернуться к такому образу жизни?

Почти все анархисты согласятся. Но, тем не менее, полезно изучать эти сообщества и заимствовать не­которые идеи того, как может быть устроено пол­ностью добровольное, в высокой степени индивидуалистическое и в то же время склонное к взаи­мопомощи общество. Например, многие анархи­ческие племена выработали очень эффективные методы разрешения конфликтов, включающие по­средничество и третейский суд. Эти методы рабо­тают лучше, чем современная судебная система, потому что родственники, друзья и соседи спорщи­ков с помощью дружелюбного и доверительного об­щения убеждают их согласиться найти некое ком­промиссное решение проблемы, приемлемое для всех сторон. В 70-х — 80-х годах XX века ученые попытались перенести некоторые из этих методов в американскую судебную систему. Естественно, такие трансплантаты увяли и отмерли, потому что они могут жить только в свободном обществе.

Анархисты наивны — они думают, что человек по природе своей добр.

Неверно. Анархисты и в самом деле отрицают идеи внутренней испорченности или Первородного Гре­ха. Это религиозные идеи, в которые большинство людей все равно не верит. Однако анархисты, как правило, не верят и в природную доброту челове­ка. Они принимают людей такими, какие они есть. Человек не может быть каким-то «по природе своей».

Хотя анархисты часто апеллируют к моральным ка­чествам человека, они так же часто обращаются к человеческому эгоизму и эгоцентризму. Анархизм — это не доктрина самопожертвования, хотя мно­гие анархисты сражались и погибали за свои идеи. Анархисты верят, что осуществление их базовой идеи будет означать лучшую жизнь для всех или почти для всех.

Как можно быть уверенным, что люди не будут совер­шать преступления друг против друга без государ­ства, которое регулировало бы преступность?

Если вы не можете быть уве­ренными, что обычные люди не будут совершать преступ­ления друг против друга, как можно верить, что государ­ство не будет совершать пре­ступления против всех нас? Разве люди, которые дорыва­ются до власти, так самоот­верженны, так честны, разве они так сильно пре­восходят тех, кем они управляют? На самом деле, чем меньше вы доверяете другим людям, тем боль­ше у вас причин становиться анархистами. При анархии возможности равномерно распределены между всеми людьми. Они есть у каждого, но ни у кого не сосредоточены в избытке. В государстве воз­можности сконцентрированы у небольшой группы людей, а у остальных нет почти ничего. С какой силой бороться легче?

Но вернемся в реальный мир — что бы было, если бы не было полиции?

Как заметил анархист Ален Торнтон, «полиция не за­нимается защитой; она занимается местью». Забудьте о том, как Бэтмэн разъезжает по городу и прерывает преступления в процессе их совершения — полицейс­кий патруль почти никогда не предупреждает преступ­ления и не ловит преступников. Когда в некоторых рай­онах Канзас-Сити полицейское патрулирование было тайно отменено, уровень преступности остался на том же уровне. Другие исследования доказывают, что так­же работа /детективов, экспертов-криминалистов и т. д. не влияет на уровень преступности. Но когда жители некоторых районов договариваются присматривать за домами друг друга и отпугивать пре­ступников, тс стараются действовать в районах, кото­рые охраняются полицией. Они знают, что там они в меньшей опасности.

Но современное государство глубоко включено в регуляцию повседневной жизни. Почти любое дей­ствие имеет какую-то связь с государственными структурами.

Это правда — однако, если вдуматься, повседнев­ная жизнь почти полностью анархична. Доброволь­ное соглашение и взаимопонимание превалирует почти повсеместно. Как писал анархист Рудольф Рокер, «даже под гнетом худшего деспо­тизма, большая часть личных взаимоот­ношений человека с другими людьми осуществляется посредством свободно­го договора и кооперации, без которых жизнь общества была бы невозможна». Семейная жизнь, покупка, продажа, друж­ба, молитва, секс и отдых — анархичны. Даже на рабочем месте, которое многие анархисты считают столь же враждебным, как и государство, работники доброволь­но кооперируются, чтобы выполнить ра­боту или облегчить ее. Некоторые люди говорят, что анархия «не работает». На самом деле, это почти един­ственное, что работает! Разве анархисты не атеисты? Большин­ство людей не атеисты.

Необязательно быть атеистом, чтобы быть анар­хистом. Анархисты уважают любые персональ­ные верования. Но в истории многие анархисты на самом деле были атеистами, потому что орга­низованная церковь была союзником государства и потому, что она мешала людям мыслить само­стоятельно. Все анархисты против нечистого со­юза между церковью и государством, неважно, в Иране ли, в Израиле или в Соединенных Штатах. Однако были многие известные христианские (Лев Толстой, Дороти Дэй), иудейские (Пол Гудмен) и мусульманские (Хаким-Бей) анархи­сты, а также анархисты, исповедующие язы­чество или восточные традиционные религии.

Культура?

Анархизм всегда привлекал щедрые и творчес­кие души, которые обогатили нашу культуру. Среди поэтов-анархистов — Перси Шелли, Уильям Блейк, Артюр Рембо и Лоренс Ферлингетти. Среди известных американских эссеис­тов-анархистов: Генри Дэвид Торо, и, в XX веке, католическая анархистка Дороти Дэй, Пол Гудмен и Алекс Комфорт. Ученые-анархи­сты: лингвист Ноам Хомски, историк Говард Цинн и антропологи А. Р. Редклифф-Браун и Пьер Кластр. Анархисты в литературе слиш­ком многочисленны, чтобы их перечислять, но нельзя не упомянуть Льва Толстого, Оскара Уайльда и Мэри Шелли (автора «Франкенш­тейна»). Список художников-анархистов вклю­чает Гюстава Курбе, Жоржа Сёра, Камиля Писарро и Джексона Поллака. Также анархиста­ми были такие музыканты как Джон Кейдж, Джон Леннон, группа CRASS и многие другие.

Предположим, что вы правы и что анархия и в самом деле луч­ший способ жизни. Но как нам уничтожить государство, если оно так сильно и агрессивно, как вы говорите?

На этот вопрос нет одного про­стого ответа. В Испании около миллиона анархистов в 1936 году сражались против фашис­тов на фронте, поддерживали рабочих, бравших фабрики в свои руки, помогали крестьянам создавать коммуны. В Украине в 1918—1920 годах анархисты де­лали то же самое, сражаясь про­тив белых и большевиков. В революциях, скинувших ком­мунистическую диктатуру в Во­сточной Европе, политиков, бю­рократов и генералов — того же врага, с которым мы боремся сейчас — уничтожил простой от­каз населения делать что-то для поддержки прогнившего режи­ма. Что могли сделать комисса­ры в Москве или Варшаве? Сбросить атомную бомбы на са­мих себя? Уничтожить рабочих, за счет которых они живут? Многие анархисты считают, что всеобщая стачка — массовый от­каз от работы — может сыграть решающую роль в уничтожении государства.

Если вы против любого прави­тельства, вы, должно быть, против демократии?

В реальной жиз­ни, часть людей (в Соединенных Штатах, пожа­луй, меньшин­ство населения) избирает горст­ку политиков, которые потом контролируют наши жизни, из­давая законы и используя не­выборных бю­рократов и по­лицию для того, чтобы прово­дить их в жизнь, вне зависимости от того, нра­вится это народу или нет. Как писал французский фило­соф Руссо (не анархист), при де­мократии люди свободны толь­ко в момент подачи голосов, все остальное время они — рабы пра­вительства. Кроме того, полити­ки и бюрократы находятся под сильным влиянием крупного бизнеса и, зачастую, некоторых других групп. Это знают все. Но некоторые молчат, потому что получают поблажки от власть предержащих. Большая часть остальных молчит, потому что они знают, что протестовать — плохо, и их за это могут заклей­мить «экстремистами» или даже «анархистами». Отличная «де­мократия»!

Но если не избирать официаль­ных лиц, кто же будет прини­мать решения? Нельзя же до­пустить, чтобы каждый мог делать что хочет, не принимая во внимание остальных?

Есть множество идей о том, как будут приниматься решения в полностью добровольном и ос­нованном на взаимопомощи об­ществе. Многие анархисты счи­тают, что такое общество может состоять из локальных групп, достаточно маленьких, чтобы люди знали друг друга, объеди­ненные дружбой, общими мне­ниями и интересами. Они будут ощущать ответственность за по­следствия собственных реше­ний, в отличие от политиков и бюрократов, которые принима­ют решения за других людей. Анархисты считают, что важные решения всегда должны прини­маться на максимально близком к человеку уровне. Те решения, которые каждый индивидуум может принять для себя, не всту­пая в противоречия с решения­ми, принимаемыми другими для себя, должны приниматься на уровне отдельной личности. Ре­шения, касающиеся большого числа людей, должны прини­маться их общим советом. Од­нако совет — это не власть. Ни­кого не избирают, кто угодно мо­жет участвовать, люди говорят только за себя. Но когда они го­ворят о конкретных вещах, по­беда в споре для них не главное. Они хотят, чтобы все победили. Они уважают дружбу и добро­соседские отношения. Они хо­тят в первую очередь уменьшить непонимание и прояснить ситу­ацию. Очень часто этого хвата­ет для того, чтобы придти к об­щему решению. Если нет, они стараются выработать компро­мисс. Часто и это удает­ся. Если нет — решение можно отложить, чтобы об­думать и обсудить проблему к следующей встрече. Если и это не даст результата, группы, которые не могут прид­ти к соглашению, временно раз­деляются, чтобы каждая сдела­ла по-своему. Это не неудача анархии, потому что новые со­общества воссоздадут анархию. Анархия — не совершенная сис­тема, она просто лучше, чем все остальные.

Мы не можем удовлетворить все наши желания и потребно­сти на локальном уровне.

Есть археологические свиде­тельства продуктообмена на расстояния в сотни и даже ты­сячи километров в анархичес­кой, доисторической Европе. Примитивные сообщества, та­кие как сан (бушмены), произ­водят такой же обмен между от­дельными «торговыми партне­рами» — хотя это было больше похоже на обмен подарками, чем на то, что мы привыкли назы­вать «бизнесом». Практическая анархия никогда не зависела от полной самодостаточности со­общества.

Но многие современные анархи­сты утверждают, что сообще­ствам лучше быть насколько возможно более самодостаточ­ными и не зависеть от далеких и незнакомых людей в том, что необходимо. Даже с современ­ными технологиями, которые за­частую специально создавались для того, чтобы увеличить ры­нок товаров и услуг за счет раз­рушения самодостаточности, локальное сообщество может быть куда более автономным, чем внушают нам корпорации и правительства.

Одно из определений слова «анархия» — хаос. Разве анархия не должна быть хаосом?

Пьер-Жозеф Прудон, первый че­ловек, назвавший себя анархис­том, написал, что «свобода — это не дочь, а мать порядка». Анар­хический порядок — это не сис­тема навязанных сверху законов, а просто договор людей, ко­торые знают о том, как им жить вместе. Анархический порядок базируется на общем соглаше­нии и общем здравом смысле.

Когда была сформулирована философия анархизма?

Некоторые анархисты считают, что первые анархические идеи были высказаны Диогеном Синопским в Античной Греции, Лао Цзы в древнем Китае и не­которыми средневековыми мис­тиками, а также проявлялись во время гражданской войны в Ан­глии в XVII веке. Но современ­ный анархизм начался с работы Уильяма Годвина «Политичес­кая справедливость», опублико­ванной в Англии в 1793 году. Прудон воскресил его в своей работе «Что такое собствен­ность?» (1840 год) и вдохновил анархическое движение среди французских рабочих. Макс Штирнер в «Единственном и его собственности» (1844) опреде­лил чистый эгоизм, одну из ба­зовых анархистских ценностей. Американец Джошуа Уоррен в то же время независимо от них пришел к схожим идеям и начал создавать коммуны. Анархичес­кие идеи были развиты русски­ми революционерами Михаи­лом Бакуниным и Петром Кро­поткиным. Анархисты надеют­ся, что их идеи продолжат раз­виваться в изменяющемся мире.

Вся эта «революционность» слишком напоминает комму­низм, которого никто уже не хочет.

Анархисты и марксисты были противниками с 60-х годов XIX века. Иногда их объединял об­щий враг (самодержавие во вре­мя Русской Революции, фашис­ты во время Гражданской Вой­ны в Испании), хотя коммунис­ты слишком часто предавали анархистов. Марксисты, начиная с самого Карла Маркса, ненавидят и всячески клеймят анархизм.

Некоторые анархисты, после­дователи Кропоткина, называ­ют себя «анархо-коммунистами» — но не коммунистами. Они противопоставляют свой воль­ный коммунизм, возникающий снизу — добровольное обобще­ствление земли, заводов и тру­да локальными сообществами, в которых люди знают друг друга — коммунизму, навязан­ному государственной влас­тью, национализирующему землю и все средства произ­водства, отрицающую любую автономию и низводящему трудящихся до уровня государ­ственных служащих. И в самом деле — можно ли представить себе две более разные системы? Анархисты принимали актив­ное участие в свержении ком­мунистических диктатур Вос­точной Европы. Сейчас во многих бывших коммунисти­ческих странах есть активные анархисты.

Падение коммунизма дискре­дитировало большую часть американских левых, но не анархистов, многие из которых никогда и не считали себя «ле­ваками». Анархисты существо­вали до марксизма и существу­ют сейчас.

Разве анархисты не сторонни­ки насилия?

Анархисты по масштабу наси­лия даже не приближаются к демократам, республиканцам, либералам или консерваторам. Эти люди только кажутся ми­ролюбивыми, потому что госу­дарство делает за них всю гряз­ную работу. Но насилие есть насилие, ношение униформы и размахивание флагом этого не меняет.

Государство насильственно по определению. Без насилия по отношению к нашим предкам — охотникам, собирателям и фермерам — сегодня бы не было никаких государств. Некото­рые анархисты — сторонники насилия, но все государства со­вершают акты насилия каж­дый день.

Некоторые анархисты, в тради­ции Льва Толстого, принципи­ально миролюбивы и даже не отвечают на насилие. Относи­тельно малое число анархистов верят в открытую атаку на го­сударство. Большинство анар­хистов поддерживают самоза­щиту и допускают некоторое количество насилия в револю­ционной ситуации. На самом деле, вопрос не в на­силии или ненасилии. Вопрос в прямом, действии. Анархис­ты считают, что люди — все люди — вправе взять свою судь­бу в свои руки, индивидуально или коллективно, легально или нелегально, с насилием или без него.

Какова точная структура анархического общества?

Большинство анархистов не имеет точного плана. Мир ста­нет очень разнообразным пос­ле того, как правительства бу­дут ликвидированы. Анархисты не навязывают ни­кому никаких строгих схем, но они предлагают некоторые ос­новные принципы. Они гово­рят, что взаимопомощь — со­трудничество вместо конку­ренции — это основа обще­ственной жизни. Они индиви­дуалисты в том смысле, что общество в их понимании су­ществует для пользы человека, а не наоборот. Они стремятся к децентрализации. Но локаль­ные сообщества могут объеди­няться по принципу взаимопо­мощи для координации дей­ствий, которые не могут быть решены на уровне отдельных групп. При этом мы должны сле­дить за всякой федерацией очень внимательно. Как указал Томас Джефферсон, «вечная бдитель­ность — цена свободы».

Какие-нибудь последние слова?

Уинстон Черчилль, ныне покой­ный английский алкоголик, по­литик и военный преступник, однажды написал, что «демок­ратия — это худшая система правления, за исключением всех остальных». Анархия — это худ­шая структура общества за ис­ключением всех остальных. Пока что все цивилизации (го­сударственные общества) рано или поздно разрушались. Госу­дарства по существу своему не­стабильны, а значит всякое из еще существующих тоже разру­шится. Пора решать, что мы хо­тим увидеть на освободившем­ся месте. Мы приглашаем вас присоединиться к нам в стрем­лении сделать мир лучше.

---

Bob Black
PO Box 3142
Albany, NY 12203-0142 — USA
Abobob51@aol.com